Настоящим предвестником Второй мировой войны стала японская агрессия в Шанхае. В определенном смысле можно сказать, что первые выстрелы мировой войны были сделаны в порту на реке Хуанпу. Об этом пишет американский журнал The National Interest. Издание отмечает, что с точки зрения сегодняшнего дня можно утверждать, что события в Шанхае предвосхитили грядущие трагедии — полное уничтожение района Чапей в 1932 году и резня 1937 года впоследствии повторились с еще большим размахом в Роттердаме, Лондоне, Дрездене и Хиросиме.

Первый из открытых портов

В 30-е годы ХХ века Шанхай был цветущим мегаполисом, население которого составляло около 3,5 миллионов человек. Город представлял собой смешение восточной и западной культур, а река Хуанпу выступала в качестве основной торговой артерии, проходящей через самое сердце города.

В те времена Шанхай являлся оплотом западного капитализма в Китае. Он был одним из первых портов, которые Китай вынужден был открыть в соответствии с Нанкинским договором 1842 года, когда страна потерпела поражение в Опиумной войне и подчинилась требованиям британцев.

Китаю, который тогда был вполне самодостаточным и презирал «иностранных варваров», пришлось установить торговые и дипломатические отношения с внешним миром. Англичане были первыми, вслед за ними в Китай пришли американцы, французы, японцы. Вторжения извне и внутренние восстания ослабляли Китай по протяжении большей части XIX века и в начале ХХ века.

Западным государствам нужна была торговля с Китаем, но при этом они не хотели влезать во внутренние политические и социальные проблемы страны. Поэтому они установили принцип «экстерриториальности», в соответствии с которым создавались самоуправляемые зарубежные анклавы, на территории которых не действовало китайское законодательство.

Шанхайский международный сеттльмент был образован в 1863 году в результате объединения британских и американских анклавов. Поселение управлялись Шанхайским муниципальным советом, который отстаивал интересы иностранных деловых кругов, в первую очередь, британских. Соединенные Штаты также имели вес в совете. Отдельным образованием была Шанхайская французская концессия, которая управлялась напрямую из Парижа.

Парадная витрина Шанхая

Слово Bund — американо-индийского происхождения, оно означает «набережная». Бульвар Bund являлся парадной витриной международного поселения, с рядами банков, гостиниц и офисных зданий, которые тянулись на милю вдоль изгиба реки. Гонконгский и Шанхайский банк, Йокогамский специальный банк, эксклюзивный Шанхайский клуб, гостиница Cathay — эти мощные здание с куполами и колоннами выступали символами богатства.

Бульвар был переполнен днем и ночью, в людском потоке смешивались глазеющие туристы, отдыхающие от службы моряки, представители русской белой эмиграции, британские бизнесмены, мелкие преступники. Рикши везли своих пассажиров, а полицейские – сикхи в красных тюрбанах зорко наблюдали за происходящим. И над всем этим стоял шум, в котором сливались автомобильные клаксоны и корабельные гудки.

Шанхайский международный сеттльмент, как и соседняя Французская концессия, были искусственными образованиями, тихими гаванями в море социальных и политических потрясений, которые преследовали Китай. В 1930-е годы в сеттльменте и Французской концессии проживало около 60 тысяч иностранцев и порядка миллиона китайцев. Как показало время, безопасность этого места была лишь кажущейся.

Причины японской агрессивной политики

По уровню влиятельности в Шанхае Япония уступала только Великобритании. Она была современной страной, чья стремительная индустриализация в XIX веке поразила весь мир. Большинство европейцев и американцев смотрели на японцев как на представителей западного мира.

Однако вестернизация Японии, во многих отношениях, была лишь внешней и не затрагивала многие аспекты традиционной японской культуры. Кодекс бусидо или «Путь воина» по-прежнему был почитаем самураями. Он возвеличивал воинскую доблесть, преданность императору и почти фанатичное презрение к смерти. В 1920 - 1930-е годы мир увидел современную реинкарнацию бусидо.

Население Японии выросло примерно с 30 миллионов в 1868 году до 65 миллионов в 1930-м. Сельскому хозяйству страны было трудно прокормить растущее население, и в Японии стали раздаваться голоса, что единственным решением будет территориальная экспансия. При том, что в 1910 году Япония уже аннексировала Корею, положив начало культурному подавлению, экономической эксплуатации и политическому террору на многострадальном полуострове. Однако Корея была лишь плацдармом Японии на азиатском материке, ступенькой к более значительному завоеванию — Китаю.

В 1920-х и начале 1930-х годов Япония заразилась национализмом и милитаризмом. В сочетании с самурайскими традициями и кодексом бусидо этот милитаризм и ультранационализм породили особенно опасную разновидность империализма. Мировая экономическая депрессия 1930-х годов сильно ударила по Японии, поэтому завоевание других государств стало казаться единственным способом решения проблем.

В 1931 году «маньчжурский инцидент» положил начало новому витку японской агрессии. Маньчжурия была северной провинцией Китая, и Япония держала там свой гарнизон, Квантунскую армию. Японии нужен был предлог для завоевания Маньчжурии, и она его сама создала, организовав взрыв на Маньчжурской железной дороге. В диверсии обвинили китайцев, и Япония захватила Маньчжурию, создав марионеточное государство под названием Маньчжоу-Го.

Бойкот японских товаров в Шанхае

Маньчжурский инцидент вызвал осуждение во всем мире, особенно в Соединенных Штатах, однако большинство стран были больше озабочены экономической депрессией, чем далеким Китаем. Пу И, последний император Китая, был провозглашен правителем Маньчжоу-Го, но его режим был лишь ширмой для японской агрессии. Действия Японии вызвали негодование по всему Китаю, но особенно сильны были протесты в Шанхае.

В городе проходили демонстрации, участники которых скандировали антияпонские лозунги и призывали китайцев к борьбе. Вслед за демонстрациями китайское деловое сообщество Шанхая организовало бойкот японских товаров. Все товары, сделанные в Японии, включая безобидные игрушки и велосипеды, исчезли с полок китайских магазинов. Они скапливались на складах, потому что ни один китайский бизнесмен не брал на продажу японскую продукцию.

Японцы были важной частью иностранного сообщества в Международном сеттльменте. Небольшая река Сучжоу, проходящая через Шанхай, проводит границу между сеттльментом и контролируемым Китаем большим Шанхаем. Через нее был переброшен Садовый мост недалеко от того места, где Сучжоу впадала в реку Хуанпу.

Путешественник, пересекавший Садовый мост со стороны бульвара Bund, попадал в район Хункоу, который был японской частью поселения. Здесь проживало 30 тысяч японцев. Благодаря многочисленным магазинам, барам и даже домам гейш он получил название Маленького Токио.

Обычно японский импорт составлял 29% от общего годового объема импорта в Шанхае. С начала бойкота эта цифра упала до 3%. Семьсот тонн непроданных японских товаров скопились на пирсах Хункоу и складах.

Японские магазины закрывались и японцам, проживавшим в Китае, приходилось возвращаться на родину. У них не было иного выхода, китайские купцы даже не продавали им еду. Эти события сыграли на руку японским военным, которых ободрила относительная легкость их маньчжурского завоевания.

Мнимая угроза и японская провокация

Чапей — еще один район Шанхая, лежащий к северу от Хункоу, сразу за границей Международного сеттльмента. Это был индустриализованный район, где жили тысячи обедневших китайских рабочих. Вдоль улиц тянулись грязные здания из красного кирпича. Здесь находилось огромное издательство Commercial Press, которое выпускало три четверти всех школьных учебников в Китае.

Ситуация обострилась, когда в город прибыла китайская 19-я армия под командованием генерала Cai Tingkai. Большую часть личного состава составляли южане, из провинции Гуандун, которые говорили на кантонском диалекте и лишь номинально находились под контролем национального правительства Чан Кайши. Генерал Cai на словах поддерживал правительство, но мало кто сомневался в том, кто на самом деле командует.

Армия уже давно не получала жалованья, и это вызывало опасение у многих иностранцев, живущих в сеттльменте. Генерал Cai мог пополнить свою казну, разграбив международное поселение. По иронии судьбы, именно китайцы, а не японцы, считались на тот момент главной угрозой для западных держав. Чтобы разрядить обстановку, необходимо было собрать средства для выплаты жалованья солдатам.

Стремясь спровоцировать конфликт, японцы отправили в Шанхай монахов буддистской школы Нитирэн-сю. Представители школы исповедовали националистические взгляды, полагая, что править Азией — божественная миссия Японии.

18 января 1932 года японские монахи прошли парадом через Чапей, по некоторым данным, громко скандируя антикитайские лозунги. Это была намеренная провокация, и китайцы быстро отреагировали на нее насилием. Один монах был убит, а двое других ранены. В отместку японская толпа подожгла фирму San Yu Towel Company, и в этом пожаре погибли два китайца.

Этот инцидент сыграл на руку японцам. Генеральный консул Японии предъявил мэру Шанхая ряд требований, включая арест виновных в смерти монаха, немедленное подавление всех антияпонских выступлений и прекращение бойкота в течение 10 дней. Мэр консультировался с центральным правительством в Нанкине, но в конечном счете решение нужно было принимать ему самому. Пока мэр колебался, японцы отправили в Шанхай морское подкрепление, включая крейсер и 12 эсминцев. В субботу, 23 января, контингент из 500 японских морских пехотинцев высадился в Международном сеттльменте.

Шанхай готовится к обороне

По мере углубления кризиса активизировался Комитет Обороны международного урегулирования. Большинство крупных держав имели в Шанхае небольшие военные подразделения, главной задачей которых была охрана жизни и имущества своих граждан. Комитет Обороны состоял из председателя Муниципального Совета, комиссара полиции и офицеров британских, американских, французских, японских и итальянских подразделений.

Шанхайские добровольческие силы представляли собой многонациональное ополчение, отражавшее многонациональный характер города. Большинство ополченцев были «воинами выходного дня» — местными предпринимателями, которые присоединились к ополчению отчасти из чувства гражданского долга, отчасти для защиты собственных интересов. Добровольческие силы насчитывали 20 подразделений, включая американскую роту, шотландскую и португальскую роты, белогвардейский русский полк. Белогвардейцев, строго говоря, нельзя назвать добровольцами, поскольку они получали жалование.

Во вторник, 26 января, китайские власти объявили военное положение и начали устанавливать заграждения из колючей проволоки и мешков с песком. События явно выходили из-под контроля, что побудило муниципальный совет Международного сеттльмента объявить чрезвычайное положение. Был мобилизован Шанхайский Добровольческий корпус и различные иностранные воинские части. Каждому подразделению, как профессиональному, так и добровольческому, была отведена позиция в обороне города.

Начало боевых действий

Между тем мэр Шанхая 28 января принял все условия японского ультиматума, и даже превзошел требования японцев, закрыв офисы предприятий, которые участвовали в антияпонском бойкоте. Однако эти шаги не могли умиротворить японских военных. Адмирал Shiozawa хотел наказать китайцев за неповиновение, он сам заявил об этом репортеру Hallett Abend из газеты New York Times, когда они встретились на борту флагманского крейсера Idzumo, бросившего якорь в Хуанпу.

Адмирал признал, что капитуляция Шанхая ничего не изменит, поскольку он все равно решил отправить морских пехотинцев в Чапей, якобы для защиты японских граждан. Адмирал пытался завоевать расположение репортера, угощая его коктейлями и икрой, но американца это неожиданное гостеприимство не обмануло.

После интервью он отправился к американскому генеральному консулу, чтобы предупредить об опасности. Целью японского генерала была железнодорожная станция Северный Чапей, где пересекалось множество путей. Он презрительно говорил, что займет станцию в течение трех часов без единого выстрела.

Солдаты китайской 19-й армии, многие из которых были подростками, ожидали нападения японцев. Они были плохо вооружены, одеты в теннисные туфли и выцветшую униформу. Но они были полны решимости сопротивляться до последнего человека.

В 11 часов вечера в Хункоу 400 японских морских пехотинцев погрузились в 18 грузовиков. Их провожали гражданские, которые подбадривали военных криками «Банзай!». Морпехов привезли к Северной станции, где они высадились и приготовились к наступлению. Дорогу к станции преграждала баррикада из колючей проволоки, мешков с песком и нелепо смотревшейся старой мебели.

Однако на самом деле генерал Cai устроил ловушку для японцев. Весь район был наполнен китайскими снайперами, прятавшимися в окрестных зданиях. По команде они открыли огонь, и вскоре большое количество морских пехотинцев лежали в лужах крови.

Шум боя привлек внимание иностранцев, проживавших в сеттльменте. До сих пор они жили в привилегированном мире, статус международного поселения делал его безопасным убежищем от бесконечных распрей Китая. Некоторые из них, возможно, сочувствовали Китаю, но многие британские и американские бизнесмены смотрели на азиатов с непониманием и безразличием.

Ближе к полуночи иностранцы стали выходит из многочисленных гостиниц, ночных клубов и театров поселения, чтобы «взглянуть на веселье». Многие из них были одеты в вечерние костюмы, смеялись и болтали, поедали бутерброды, запивая их горячим кофе. Они издалека наблюдали за битвой так, словно сражение было спортивным мероприятием, организованным специально для них.

Разозленные потерями, японцы пустили в ход тяжелую артиллерию. Обстрел Чапея поддерживался залпами с японских кораблей, стоявших на реке. Но наибольший урон был нанесен с воздуха. Эскадрильи бомбардировщиков безжалостно наносили удары, превращая фабрики, жилые дома и церкви в горящие руины.

Иностранные журналисты были шокированы бомбардировкой мирных жителей. Примерно 85% территории района Чапей было стерто с лица земли. Японцы не пощадили ничего. Даже знаменитое издательство Commercial Press было уничтожено, а книги превратились в пепел. Тысячи китайских мирных граждан были убиты или тяжело ранены. Более 600 тысяч китайских беженцев хлынули в Международный сеттльмент. Это был бесконечный поток жертв, несущих в руках жалкие остатки своего имущества.

19-я армия, хотя и понесла тяжелые потери, отказалась сдаться. Этот геройский поступок был освещен в газетах всего мира, и генерал Cai стал международной знаменитостью. Китайская община на Филиппинах пожертвовала ему тысячи долларов, в Сан-Франциско устраивались благотворительные обеды.

Бессмысленный триумф для японцев

Для японцев это была катастрофа в области связей с общественностью. Неуклюжие попытки исправить ситуацию, только усугубляли ее. Адмирал Shiozawa устроил коктейльную вечеринку для иностранной прессы на борту своего флагманского корабля. Во время вечеринки он с раздражением отметил, что американские газеты называют его «детоубийцей». В свое оправдание адмирал сказа, что он использовал лишь 30-фунтовые бомбы, а мог бы и 500-фунтовые.

19-я армия одержала моральную победу, но она не могла компенсировать тяжелых потерь. В строю оставалось 16 000 солдат вместо изначальных 31 000. Прибытие японского подкрепления численностью 8000 означало начало конца войны. 8 марта 1932 года японские солдаты подняли флаг от вокзала Северной станции. Здания превратились в руины, повсюду валялись трупы. Несмотря на крики «Банзай!», это был бессмысленный триумф.

В течение последующих нескольких недель продолжались переговоры, которые закончились мирным договором. Япония должна была вывести свои войска из Шанхая, оставив лишь обычный гарнизон. Китай также должен был отвести войска за пределы 30-мильной зоны вокруг города.

Потрепанная 19-я армия отступила, но оказанное ею сопротивление подняло боевой дух китайцев. Мир был восстановлен, и на следующие пять лет Шанхай вернулся к своему великолепному, позолоченному декадансу. Бизнес процветал, пароходы поднимались вверх по Хуанпу, а бульвар Bund был переполнен большим количеством людей, чем когда-либо.

Шанхай вновь в центре конфликта

Генерал Чан Кайши, лидер националистического Китая, не оказал ни малейшей помощи 19-й армии в течение нескольких недель ее борьбы. Он не любил японцев, считая их «болезнью кожи», тогда как коммунисты, возглавляемые Мао Цзедуном, были «болезнью тела».  Чан Кайши собирал свои лучшие дивизии для продолжения кампании против коммунистов.

Генерал изменил свое мнение, когда его похитил военачальник, который потребовал от него создать единый антияпонский фронт против общего врага. Чан Кайши согласился и был освобожден. Этот «единый фронт» был сформирован в самый последний момент, потому что летом 1937 года японцы снова начали боевые действия.

7 июля поводом для войны стал японский солдат, пропавший в Пекине. Обвинив китайцев в похищении, японцы направили тысячи солдат в Северный Китай. Пекин вскоре пал, как и портовый город Тяньцзинь. Пропавший солдат, предположительно, впоследствии был найден в борделе, живым и невредимым.

Чан Кайши знал, что у китайцев мало шансов противостоять решительному японскому наступлению на севере. Совсем другое дело — долина Янцзы. Шанхай был окном Китая в мир, его международной витриной и местом размещения крупнейшего корпуса иностранной прессы к востоку от Суэцкого канала. Тут китайцы могли бы бросить вызов японцам, рассчитывая, что западные державы отреагируют на японскую агрессию и направят сюда свои войска.

Японцы заранее начали посылать подкрепления в Шанхай, одновременно эвакуируя своих граждан. Первое подкрепление насчитывало около 1300 морских пехотинцев специального военно-морского десанта. Чан Кайши отправил в Шанхай свои лучшие войска — обученные немцами 87-ю и 88-ю дивизии. Это были элитные формирования, хорошо оснащенные и полные решимости дать бой захватчикам.

9 августа японский младший лейтенант Isao Ohyama сел в машину, чтобы осмотреть китайский аэродром Хунцяо. Он так и не добрался до места назначения — изрешеченные пулями тела офицера и его водителя были найдены позже.

Мобилизация защитников Шанхая

12 августа Шанхайский Добровольческий корпус был мобилизован и занял свои оборонительные позиции вокруг Международного сеттльмента. Состав корпуса был космополитичен как никогда ранее, и включал в себя еще и филиппинскую и еврейскую роты.

Батальон добровольцев, состоявший из американской, португальской и филиппинской рот, а также американской пулеметной роты, занял Политехническую школу на Pakhoi Road. Белогвардейский русский батальон располагался в блокгаузах вдоль Elgin Road. Китайская рота занимала Кафедральную школу для мальчиков.

Регулярные войска, защищавшие сеттльмент, состояли из британских солдат и матросов, 4-го полка морской пехоты США, голландской морской пехоты и итальянских Савойских гренадеров. Соседняя Французская концессия также держала оборону, но предпочитала действовать в одиночку. Вооруженные силы концессии состояли из батальона колониальных вьетнамских солдат под началом французских офицеров.

Полк морской пехоты США занимала участок периметра вдоль ручья Сучжоу. Это был район, где естественная преграда отделяла Международный сеттльмент от большого Шанхая. По другую сторону находился район Чапей, недавно отстроенный и вновь занятый китайскими войсками.

Трагедия на Садовом мосту

Боевые действия начались 12 августа 1937 года, в результате чего из района Чапей потянулись толпы беженцев. Хотя район и был восстановлен, память о пожаре 5-летней давности еще была слишком свежа. Неудивительно, что сотни тысяч мирных китайских граждан искали спасения в Международном сеттльменте — дети, женщины, старики.

Масса людей образовала колонну длиною в 10 миль. Все пути в западную, не контролируемую японцами, часть поселения были заблокированы, кроме одного — Садового моста через Сучжоу. Однако мост не был рассчитан на такое количество людей, образовался затор. Среди беженцев возникла паника — они боялись, что не смогут перейти через мост и добраться до безопасного места. В результате началась толкотня и давка.

Страх не добраться до безопасного места вызвал беспричинную панику. Люди падали, их топтали идущие сзади. В этой толпе оказался американец Rhodes Farmer, который вспоминал: «Мои ноги скользили по крови и плоти… полдюжины раз я знал, что иду по телам детей или стариков, засосанных потоком и растоптанных бесчисленными ногами ...».

Однако худшее было впереди.

Поток беженцев и привычная жизнь иностранцев

Река Хуанпу была переполнена военными кораблями разных стран. Была тут и японская флотилия, чьи эсминцы вели огонь из 4,7-дюймовых орудий по докам и пристаням вдоль берега, которые удерживались китайцами. Крейсер Idzumo, 9500-тонный флагманский корабль вице-адмирала Hasegawa, был пришвартован к пристани неподалеку от японского консульства и устья реки Сучжоу. Это был старый корабль, трехтрубный реликт времен Русско-Японской войны 1904 - 1905 годов, но его символическое значение делало его главной мишенью.

Также в порту стоял недавно прибывший американский тяжелый крейсер Augusta, на борту которого находился адмирал Harry E. Yarnell. Из-за нейтралитета США складывалась странная ситуация. Даже в разгар боевых действий японские эсминцы и легкие крейсера останавливались, чтобы воздать воинские почести американскому адмиралу на борту Augusta. На корабле также находились эвакуированные американские гражданские лица. Кроме того, в Шанхае стояли несколько британских кораблей, включая крейсер HMS Cumberland.

В субботу утром, 14 августа 1937 года, в небе появились признаки приближающегося тайфуна. Отмечались порывы ветра скоростью 60 миль в час, были подняты флаги штормового предупреждения. Мало кто тогда мог предположить, что природному стихийному бедствию будет предшествовать еще более разрушительное бедствие, созданное человеком.

Сотни тысяч китайских беженцев теперь были втиснуты в Международном сеттльменте, пытаясь как-то разместиться. Власти поселения сделали все возможное, в новом Всемирном центре развлечений раздавали бесплатный чай и рис.

Между тем для иностранцев жизнь шла своим чередом. Деловая жизнь кипела с той же интенсивностью, что и раньше, декадентские развлечения были столь же соблазнительны, как и прежде. Роскошный отель Cathay стал Меккой для элиты сеттльмента. Его ресторан на крыше, благоухающий сладким ароматом гиацинтов, был популярным местом для танцевальных вечеров.

Смертельная ошибка летчиков

В тот же день после полудня с аэродрома Lungwha взлетела группа из четырех штурмовиков Northrop 2E второй группы китайских Военно-воздушных сил, построенных в США. Их целью был японский флагманский корабль Idzumo.

Когда самолеты появились в небе над Шанхаем, на бульваре Bund было привычно многолюдно. Тут толпились иностранные бизнесмены, уличные торговцы, попрошайки и китайские беженцы.

Поначалу толпа воспринимала бомбежку как спортивное зрелище. Зеваки сгрудились на набережной и на крышах домов, чтобы посмотреть «авиашоу». Первые промахи были встречены свистом и подбадривающими возгласами. Однако они тут же сменились криками ужаса, когда две бомбы, не долетев до цели примерно полмили, взорвались в самом поселении.

Первая бомба пробила крышу отеля Palace, обрушив его верхние этажи, как карточный домик. Вторая упала как раз напротив входа в знаменитый отель Cathay. Богатые гости отеля с ужасом обнаружили, что смерть буквально стоит у их порога. Повсюду валялись обугленные и искалеченные тела, а разбитые машины были охвачены языками пламени. По несчастливому стечению обстоятельств, бомба упала в тот момент, когда множество машин стояли на перекрестке, ожидая зеленый свет. Теперь каждый автомобиль превратился в погребальный костер для своих пассажиров.

От неудачной бомбардировки пострадали и иностранные военные корабли, стоявшие на якоре в Хуанпу. 1300-фунтовая бомба упала рядом с правым бортом крейсера Augusta, осыпав корабль осколками. 21-летний моряк 1-го класса Freddie Falgout из Рейсленда, Лос-Анджелес, был убит на месте, около 18 моряков получили ранения. Фактически, Falgout стал первой жертвой американцев во Второй мировой войне.

Один из китайских самолетов, по некоторым сведениям, поврежденный огнем японских зенитных орудий, развернулся на северо-запад, возвращаясь на базу. Пилот внезапно выпустил свой груз на пересечении улиц Tibet Road и Avenue Edward VII сразу за большим развлекательным центром. Если бомбежка бульвара Bund была ужасна, то по сравнению с разрушениями на Авеню Эдуарда VII она показалась незначительной. Бомба (одна или несколько — этот момент так и не установлен доподлинно), упала прямо посреди плотно забитой улицы.

Изувеченные тела людей, многие из которых обгорели до неузнаваемости, покрывали всю улицу. Большинство жертв были китайцами, но среди них было и немало иностранцев. Надменные западные бизнесмены и скромные китайские беженци стали равны в своей смерти.

Бойня на Авеню Эдуарда VII на то время стала печальным антирекордом по количеству мирных жителей, убитых одной бомбой. Погибли 1123 человека, около 1000 было ранено. Если прибавить к ним жертвы от бомбардировки на бульваре Bund, то общее число убитых достигает 1 956 человек, раненных — 2 426 человек.

По поводу причин ужасной трагедии выдвигалось немало версий. По одной из них, пилот, понимая, что его самолет сильно подбит, хотел выпустить бомбы над пустым ипподромом. По другой версии, держатель бомб был настолько поврежден сам по себе, что это вызвало преждевременный сброс смертоносного груза.

Что касается неудачной бомбардировки крейсера Idzumo, то было установлено, что пилоты были обучены бомбометанию на высоте 7500 футов. Из-за приближающегося тайфуна пришлось снизить высоту до 1500 футов, но пилоты не смогли приспособиться к этим различиям. В качестве возможной причины трагедии также упоминались порывистые ветры.

Оборона и капитуляция Шанхая

Тем временем расширялся театр военных действий на суше. Шанхай располагался в центра линии фронта длиной 70 миль, которая охватывала оба берега реки Янцзы. Чан Кайши направил против японцев девять дивизий. В ответ 23 августа высадилась Шанхайская экспедиционная армия под командованием генерала Iwace Mitsui в составе двух крупных дивизий и танкового корпуса.

Прошел август, затем сентябрь, а боевые действия все не утихали. В распоряжении китайского генерала Chang Chih-Chung в районе Шанхая изначально было четыре усиленных дивизий. К сентябрю их число выросло до 15. Иностранные журналисты наблюдали за боем с крыши 16-этажного Бродвейского особняка (ныне Shanghai Mansions). Они спокойно смотрели за происходящим, потягивая напитки из хорошо укомплектованного бара. Насытившись джином и видом кровавой бойни, они возвращались к пишущим машинкам, чтобы записать свои рассказы.

5 ноября 1937 года четыре японские дивизии (6-я, 16-я, 18-я и 114-я) одновременно высадились в бухте Ханчжоу. Двигаясь двумя крыльями, они образовали клещи, которые грозили поглотить защитников Шанхая. Китайская армия была вынуждена отступить от города, чтобы избежать окружения и уничтожения. Сражение за Шанхай обошлось дорого: потери китайцев составили около 80 000 человек; число потерь с японской стороны достигло 30 000 человек.

Эскадрильи японских бомбардировщиков ежедневно появлялись в небе над городом, неся с собой смертоносный дождь. Большой Шанхай был разбомблен и сожжен до основания. 28 августа 1937 года особенно жестокой бомбардировке подвергся Южный вокзал Шанхая. Оператор киностудии Paramount H.S. Wong сфотографировал обгоревшего и почерневшего младенца, одиноко сидящего среди развалин. Эта фотография стала одним из самых эмоциональных снимков 1930-х годов, символом Китая и обвинением в ужасах войны.

Китайское воинское подразделение, находившееся в арьергарде, отказалось отступать, напомнив героизм 19-й армии пятилетней давности. Но в отличие от них, эти военные не были юнцами, а представляли собой элиту 88-й дивизии. В этом подразделении насчитывалось 411 человек, и иностранная пресса окрестила его «обреченным батальоном». Они заняли позицию в пятиэтажном жилом доме, принадлежащем Объединенному Сберегательному обществу.

«Обреченный батальон» решил расположиться прямо через дорогу от моста Thibet Road и въезда в Международный сеттльмент. Китайцы храбро сражались. Рассказывают об одном эпизоде, когда китайский солдат увидел, что отряд из 20 японце наступают рядом со складом. Он схватил несколько ручных гранат, ринулся в толпу неприятелей и выдернул чеки.

Между тем, японцы обстреливали город из тяжелых пулеметов и артиллерийских орудий. Англичане пытались договориться о перемирии. В конечно итоге, «обреченному батальону» разрешили сдаться в плен не японцам, а британцам в Международном сеттльменте. Другие китайские подразделения, оказавшиеся в Шанхае в ловушке, последовали их примеру. Когда некоторые китайские солдаты «сдавались в плен» французам во Французской концессии, по их лицам текли слезы.

Японские войска вскоре устремились вверх по долине реки Янцзы, оставляя за собой небывалые разрушения. В декабре они достигли Нанкина, где совершили одно из величайших злодеяний в мировой истории. Печально известное Изнасилование Нанкина было адским шестинедельным периодом массовых убийств, изнасилований и грабежей. Тысячи людей были замучены до смерти ради забавы. По разным оценкам, до 80 000 женщин были жестоко изнасилованы. Китайско-японская война продолжалась, окончательно перейдя во Вторую мировую войну в 1941 году.

Сражения 1932 и 1937 годов в Шанхае можно считать генеральной репетицией более поздней и широкомасштабной войны. В некотором смысле первые выстрелы Второй мировой войны были сделаны в Большом порту на Хуанпу. Оглядываясь назад, мы можем сказать, что многие события в Шанхае предвещали грядущие трагедии.

По материалам nationalinterest.org